Точно, кто? то стрелял в меня на дороге. Стрелял в плечо. Правое. В памяти всплыло, как все это происходило. Едва Катагири вспомнил маленький черный пистолет, заколотилось сердце. Они действительно хотели меня убить. — подумал он. Но все обошлось. С памятью все в порядке. Боли нет. Даже не так — не только боли, но и ощущений. Не получается даже приподнять руку. Палата оказалась без окон, так что непонятно, день сейчас или ночь. Стреляли в пятом часу вечера. Интересно, сколько времени прошло? Встречу с Дружищем Кваком я, пожалуй, уже прохлопал. Катагири искал глазами в палате часы, но без очков ничего толком вокруг не видел.

— Извините? — обратился он к медсестре.

— Наконец? то вы пришли в себя. Как хорошо! — воскликнула та.

— Не подскажете, который час? Медсестра посмотрела на свои часики:

— Четверть десятого.

— Вечера?

— Нет, утра.

— Четверть десятого? — приподняв с подушки голову, хрипло переспросил Катагири. Он не узнал своего голоса. — Четверть десятого утра восемнадцатого февраля?

— Да. — Медсестра на всякий случай повторно бросила взгляд на Электронный циферблат. — Сегодня восемнадцатое февраля тысяча девятьсот девяносто пятого года.

— Утром в Токио случаем не было сильного землетрясения?

— В Токио?

— В Токио.

Медсестра покачала головой:

— Насколько мне известно, никаких сильных землетрясений не происходило.

Катагири с облегчением вздохнул. Как бы там ни было, катастрофы избежать удалось.

— Кстати, как там моя рана?

— Рана? — удивилась медсестра. — Какая рана? О чем вы?

— Об огнестрельной ране.

— Огнестрельной?

— В меня стреляли. Из пистолета. Недалеко от входа в банк. Молодой парень. Кажется, попал в правое плечо.

Медсестра кисло улыбнулась:

— Ну что мне с вами делать? Никто в вас не стрелял.

— Не стрелял? Правда?

— Такая же правда, как и то, что сегодня утром в Токио не было землетрясения.