К тому же, говорят, у меня астигматизм. Не жизнь — потемки. Просто сплю, бодрствую, ем и испражняюсь. Для чего живу — не знаю. Почему Токио должен спасать именно я?

— Господин Катагири, — странным голосом начал Дружише Квак, — спасти Токио под силу именно такому человеку, как вы. И для таких людей, как вы, я собираюсь спасать Токио.

Катагири опять глубоко вздохнул.

— И что мне нужно делать?

Дружище Квак составил план. Семнадцатого февраля (то есть за день до предполагаемого землетрясения) поздно ночью они спустятся под землю. Вход — в бойлерной отделения Синдзюку Трастобезопасного банка Токио. Если отодвинуть часть стены, там будет шурф, опустившись в который метров на пятьдесят по веревочной лестнице, они окажутся перед Дружищем Червяком. Место встречи — бойлерная. Катагири под видом сверхурочной работы останется в здании.

— А есть ли какой? нибудь план операции? — поинтересовался Катагири.

— План есть. Этого малого голыми руками не возьмешь. Он такой склизкий, что не разберешь, где у него рот, а где задний проход. И размером — с вагон метро.

— И в чем план заключается?

Дружище Квак задумался.

— Молчание — золото.

— Что, лучше не спрашивать?

— Можно сказать и так.

— А если я сбегу с поля боя, струсив в последний момент? Что вы будете делать, господин Квак?

— Дружише Квак! — поправил тот.

— Дружище Квак, что вы будете делать, случись такое?

— Буду сражаться один, — немного подумав, ответил тот. — Все? таки шансов на победу в одиночку у меня несколько больше, чем у Анны Карениной перед несущимся паровозом. Вы, кстати, читали «Анну Каренину»?

— Нет, — ответил Катагири, и Дружище Квак с жалостью посмотрел на него. Видимо, Анна Каренина ему нравилась.

— Я же считаю, что вы не бросите меня одного и никуда не убежите. Я это знаю. Как бы это сказать, будто вас держат за яйца. У меня, к сожалению, их нет. Ха? ха? ха? ха, — широко раскрыв рот, рассмеялся Дружище Квак. Кроме яиц, у него не было и зубов.

Однако случилось непредвиденное.