Хотя… по виду он медведь, но люди так не считают. Говорят: «Ты умеешь и деньги считать, и на человеческом языке говорить». Но ни те ни другие полностью своим его не признают.

— Бедный, бедный Масакити. А друзей у него нет?

— Друзей — нет. Медведь ведь в школу не ходит. Где же ему найти себе друзей?

— У Сары в садике друзья… есть.

— Конечно, — сказал Дзюнпэй, — конечно, у Сары есть друзья.

— А у Дзюн? тяна есть друзья? — Саре было лень произносить полное «дядя Дзюнпэй» и она звала его просто «Дзюн? тян».

— Папа Сары — мой самый лучший друг. И мама тоже очень хороший друг.

— Хорошо… когда есть друзья.

— Точно — сказал Дзюнпэй. — Хорошо, когда есть друзья. Твоя правда.

Дзюнпэй часто рассказывал Саре перед сном только что придуманные истории. Когда она чего? то не понимала — задавала вопросы. Дзюнпэй обстоятельно отвечал на каждый. Вопросы все как на подбор: острые и глубокие. Обдумывая ответ, Дзюнпэй выкраивал время, чтобы сочинить продолжение.

Саёко принесла дочери теплое молоко.

— История про медведя Масакити, — пояснила Сара матери. — Масакити известный бортник, но друзей у него нет.

— Масакити большой? — спросила у Сары Саёко. Та растерянно взглянула на Дзюнпэя:

— Масакити большой?

— Не то чтобы очень, — ответил Дзюнпэй. — Я бы даже сказал, мелковатый. Примерно с Сару. Характером спокойный. Панк и хард? рок не слушает. Любит в одиночестве наслаждаться Шубертом.

Саёко замычала «Форель».

— А как Масакити слушает музыку? У него что, есть компакт? диск? плейер? — спросила Сара у Дзюнпэя.

— Нашел где? то на земле магнитолу. Подобрал, принес домой.

— Что? то слишком много в лесу потерянных вещей… — с подозрением заметила Сара.

— Ну, там это… слишком крутой обрыв. У людей начинает кружиться голова, вот они и сбрасывают все лишнее. «Больше не могу. Тяжело. Сейчас умру. Зачем мне это ведро? И магнитола тоже».