Сацуки проглотила остаток фразы и прикрыла глаза. Глубоко вздохнула, выдохнула…

— Нужно дождаться сна, доктор, — мягко говорил ей Нимит, словно внушая что? то. — Сейчас самое время потерпеть. Бросьте свои слова. Слова превращаются в камень.

Он протянул руку и тихо взял ее ладонь в свою. Рука его на ощупь была гладкой и молодой. Будто он холил свои руки, облачал их в дорогие перчатки. Сацуки открыла глаза и посмотрела ему в лицо. Нимит отпустил ее руку и сплел над столом пальцы.

— Мой норвежский хозяин был родом из Лапландии — сказал он. — Вам, пожалуй, известно, что Лапландия расположена на самом севере Норвегии. Недалеко от Северного полюса, там много оленей. Летом нет ночи, зимой — дня. Он. скорее всего, не мог выносить холода и приехал в Таиланд. Согласитесь, здесь — полная противоположность Норвегии. Он любил Таиланд и готов был здесь умереть. Однако вот какая штука: он до самой своей смерти с любовью и нежностью вспоминал свою родину — городок в Лапландии. Часто рассказывал мне о нем. Но при этом ни разу не побывал там за все тридцать три года. Думаю, на то у него были какие? то особые причины. У него тоже лежал на душе камень. — Нимит взял чашку, отпил глоток и бесшумно вернул ее на место. — Однажды он рассказал мне историю о белом медведе. О том, насколько эти звери одиноки. Они спариваются только раз в году. В их мире супружеских отношений не существует. Просто случайно встречаются блуждающие по ледяным просторам самец и самка, и на месте встречи происходит случка. Причем совсем недолгая. Когда все позади, самец, будто чего? то опасаясь, спрыгивает с самки и убегает с того места. Буквально убегает, ни разу не обернувшись. И затем весь год живет в глубоком одиночестве. Никаких взаимоотношений у них не существует. Никакой нежности друг к другу не питают. Вот такой рассказ о белых медведях. По крайней мере, норвежец рассказывал мне так.

— Да, странная история, — сказала Сацуки.

— Действительно, странная… — Лицо Нимита посуровело.